/Санма Тсуномару/Дровосек/
Ребёнок испуганными глазами проследил за падением мужчины, несколько секунд удивлённо смотрел на него, а потом, встрепенувшись, с всхлипыванием бросился на землю рядом с ним и закричал на всю округу:
- Дядя!... Ты... ты не м-можешь умереть!! Что я буду делать без тебя?!.. - мальчик с рыданиями уткнулся в не подающее признаков жизни тело Хонои и некоторое время просто плакал. Впрочем, через некоторое время он поднял заплаканное лицо и округлившимися глазами огляделся вокруг себя. Помолчал секунды две, а потом вновь пронзительно закричал:
- Люди!! Кто-нибудь! Помогите! На помощь!!
- Эй, эй, мальчонка, заткнись, а то хуже будет, - раздался хриплый голос откуда-то справа. Мальчик испуганно обернулся и увидел высокого крепкого мужчину с большим топором в руках, который он небрежно закинул на плечо.
- Короче, выкладывайте всё, что у вас есть, и я, грозный Тетсумаса, вас не трону... Давай, давай, мальчонка, не стесняйся, шарь по своему "дядечке", если хочешь остаться целым, - оскалив жёлтоватые зубы, мужчина подошёл на несколько метров и угрожающе похрустел шейными позвонками.
Норои, удивлённо моргая, продолжал смотреть на обидчика и неуверенно спросил:
- Но вы... вы ведь не разбойник, дядечка?.. Что вы от нас хотите?.. Мы.. мы устали и измождены, помогите нам, дядечка! - пав перед мужчиной на колени, залепетал ребёнок.
- Да пошёл ты, сопляк! - зло огрызнулся Тетсумаса. - Делай, что говорю, иначе я сам заберу всё, что мне нужно!
На это мальчику уже не было, чем ответить. Он лишь продолжал смотреть на обидчика круглыми, большими глазами, в то время как Тсуномару судорожно думал, что делать.

/Санма Тсуномару/Грозный Тетсумаса/Дровосек/
- Чё? - искренне удивился Тетсумаса, глядя на поднявшегося мужчину. - Да ты что, всё слышал, чтоль? Короче я вам, придуркам, не верю! Не может быть такого, чтобы вы чего-нибудь не спрятали! - уверенно воскликнул дровосек и, откинув в сторону топор, стал надвигаться на полулежачего Хоноки. Вот он сделал несколько шагов, но неожиданно что-то его остановило.  Что же это такое? Да это обух топора, опустившийся грозному Тетсумасе прямо на голову!
- Оп... - как-то отстранённо проговорил Тетсумаса и рухнул на землю.
- Чего, ребятки, в штаны науськали? - за одним дровосеком оказался ещё один, только ещё более крупный и широкий. Навскидку ему можно было дать не меньше двух метров да ещё двадцати сантиметров, а мощное, рослое тело весило никак не менее полутора центнера. Бородатая, красная рожа второго дровосека, не в пример Тетсумасе, прямо лучилась добродушием и дружелюбием. Голос был под стать фигуре - низкий, глубокий бас.
- Вы уж простите Тетсумасу, он у нас такой... озорно-ой! - с улыбкой приговаривал дровосек, когда помог подняться лежащему дяде Хоноки.
- Ни слова, пока я вас в дом не приведу! - не переставая улыбаться, предупредил богатырь. Хоноки он легко, как пушинку, закинул на плечо, мальчика, хоть тот и мог ходить, всё равно отправил туда же, и размашистыми шагами отправился в деревню. Пока дровосек направлялся к своей хате, Кес успел разглядеть некоторых представителей Канбоку. В общем-то, ничего особенного собой они не представляли - рослые мужики, да бабы с детишками. Впрочем, мужчин-то сейчас в деревне почти не было - только один сидел рядом с женщинами, да отрезал головы рыбёшкам, которые копошились рядом с ним в вёдрах. А дровосек тем временем прошагал к самой крепкой избе в деревне.
- Вот тут-то мы и живём, - оповестил гостей богатырь.
И, ногой открыв дверь, быстро снял гета с ног, поднялся на татами и опустил гостей. Внутреннее убранство в хате богатыря оказалось совсем не похожим на то, что привык видеть Кес в домах. Какой-то большой кусок ткани, постеленный в дальнем углу, вероятно служил дровосеку постелью, никаких столиков не было, лишь деревянная доска посередине да ещё четыре квадратных куска ткани, заменяющих сидение. В помещение царил полумрак, и лишь через одну стенку-сёдзи пробивался в комнату солнечный свет.
- Ужо не волнуйтесь, гости, я сам потом приберусь, - богатырь остановил порывавшегося снять обувь Норои, достал с полки большую миску и поставил её перед гостями на доску. В миске оказались обыкновенные рисовые лепёшки, да пара вяленых рыбёшек. - Уж извините, что всё холодное, но чем богаты, тем и как говорится! Ну, выкладывайте, что ж вами такое приключилось!

/Дровосек/Санма Тсуномару/
- Где мы?.. А где мы?.. - притворно удивился богатырь и даже огляделся, будто всё в этой комнате было ему в новинку. - Вот так беда, а и я не знаю!.. - с деланным испугом воскликнул здоровяк, а потом резко умолк, пристально глядя на гостей, будто ожидая какой-то реакции. Прошло секунды две, и вдруг дровосека будто прорвало. Он оглушительно захохотал, так, что даже задрожала вся утварь в доме, а неподготовленного человека этот смех мог вполне оглушить.
- Шу-утка! - наконец успокоившись, проговорил богатырь. - Вы в деревне Канбоку, братцы! Как говорится, "Мы деревня Канбоку, нам всё побоку!".
Дровосек вновь пристально оглядел гостей, ожидая, что смешная фразка, давно придуманная в деревне, их непременно развеселит, но Норои лишь издал неуверенное "хех...".
- Ух, - собираясь с мыслями, выдохнул здоровяк. - Ну, меня-то кличут Дайсукэ, и я тут завроде как без пяти минут главный! А ты, батька, - обратился он к Хоноки, - какими такими исследованиями-шмыследованиями промышляешь? Это что за открытия такие?

Ситуация на улице, кажется, не менялась. По крайней мере звуки, доносившиеся оттуда, оставались прежними - плесканье воды да бабьи разговоры.

/Дайсукэ/Санма Тсуномару/
Норои испуганно глянул на дядюшку, а потом поспешно бросился на землю и стал кланяться, приговаривая "Аригато годзаимас! Аригато годзаимас! Аригато годзаимас, Дайсукэ-сан!". Впрочем, эти проявления благодарности не особенно интересовали дровосека, поэтому он только чуть глянул на мальчишку, а потом вновь перевёл взгляд на Хоноки. Когда тот начал историю про полосатых лошадей, брови Дайсукэ поползли вверх, а рот непроизвольно открылся, и на протяжении рассказа он приговаривал: "Да ладно? Правда, чтоль? Что ж это?", но под конец истории он нахмурился и проговорил:
- Да не, ну быть такого не может. Хорош заливать-то...- секунду помолчав, он уже с уверенностью сказал. - Да точно быть не может. Виданое ли дело! Пф! Полосатая лошадь! Это что за лошадь такая? А хотя... - Дайсукэ вновь задумался. - А я что-то такое припоминаю... Слу-ушай! Да ведь я слыхал про такое! Мне Усотске про это рассказывал! Точно, точно, я вас тогда, гости дорогие, ему покажу, и вы его расспросите обо всём, что вам там надобно. Он у нас всё про всех знает! Что ни спросишь - на всё есть ответ. Поговаривают, будто бы он даже душу свою продал Юми, поэтому Юми теперь ему приносит все знания, которые он попросит. Испьёт водицы, и знает ответы на все вопросы! Такой-то наш Усотске! - гордо улыбнувшись, подытожил дровосек.
- А ещё-то! Ещё-то, вам это уж точно будет интересно, у нас есть говорящая курица! У старухи Суй живёт и говорит всякие слова! Я, помнится, как-то сумел пробиться к этой курице... А чего именно "пробиться"-то, вы хотите знать? Суй та ещё старая карга, дрянь такая, не пускает к своей чудо-курице людей ни в какую! По праздникам только! Да что там по праздникам! - разошёлся Дайсукэ. - Ещё реже! Короче, дело такое-то было: я уж упросил Суй встретиться с её курятиной, отдав ей ведро трески! Ведро трески, ты представляешь? Да я за эту треску мог десять таких куриц себе достать! А Суй-то так жадничает! Ну ладно, в общем, оказался я с этой курицей и спрашиваю её: "Курятина ты курятина, скажи ты мне, что меня в жизни ждёт?" А она-то так склонит голову, посмотрит на меня умно, а потом истошно прокричит: "Квяф! Кабан, вярк!" Кабан, говорит! И знаешь что самое удивительное? - он даже чуть придвинулся к Хоноки, пристально глядя тому в глаза. - Ты знаешь что? Через три года я шёл по лесу и встретил там кабана! Кабана! Она мне предсказала это! - Дайсукэ говорил на повышенных тонах, уже невомерно оживившийся из-за темы разговора. - Вот такие чудеса бывают! Я того кабана топором-то зарубил, и принёс эту тушку в деревню и отдал старухе Суй. Ведь её-то курица меня об нём предупредила! Вот так вот! - поучительно, но всё равно громко произнёс дровосек и отодвинулся назад. - А ещё такой-то у нас человечек есть. Раньюн зовут. Монах он, значит, и говорит, будто с духами общается! Говорит, значит, мол, они ему погоду сообщают! Но мы-то знаем, как они ему погоду сообщают, уж поверь! Он-то, дурак такой-сякой, небось, наобум-то эту погоду нам говорит, а мы из-за него мучаемся. Ты ведь понимаешь, Хоки, мы как делаем - не верим-то ему не верим, но вот всё равно слушаем. А чего слушаем, спросишь ты? А вдруг ему как-нибудь они действительно бурю какую-нибудь предскажут, а мы его не послушаем? Вот тогда и конец-то едалям нашим будет! Так что мы уж над ним посмеиваемся, но прислушиваемся. А ещё он лекарь у нас. Лечит всякие хвори помаленьку. За травками какими-то в лес ходит, а потом есть их заставляет... Ну вообще-то я не знаю, что он там с больными делает, потому что я у него ни разу не был. Я-то здоровая детина, мне болеть некогда! - ухмыльнувшись, постучал себя по груди дровосек. Он говорил не переставая, и даже если бы Кес попытался его перебить, Дайсукэ бы просто его не услышал, слишком увлечённый своими рассказами.
- А ещё ты знаешь что, Хоки? - улыбаясь, вопросил он. - Сидзума у нас недавно девку из леса привёл! Вы представляете? Девку! Она совсем голая была, грязная! Уж как на неё наши мужики глазели, это стоило видеть! - вспав в воспоминания, отметил дровосек. - Ну и вот какое дело. Ты ведь понимаешь, тыры-пыры, наши мужики сразу смекнули, что девку-то надо объездить, и, значит, подходит наш-то затейник Тетсумаса к дому Сидзумы и зовёт его на крылечко. Говорит ему, значит: "Сидзума, а дай девку-то твою обкатать!". Ну и ты знаешь что Сидзума? Он этак треснул Тетсумасу, да пинком с крыльца! "Моя, говорит, девка, не суйте нос не в своё дело, а то я, братцы, за себя не ручаюсь!". Вот так-то! Уж вот какие дела-то творятся!
- Ууух! - выдохнул Дайсукэ и с гордостью оглядел гостей. - Вот такая-то наша Канбоку! Я наши чудеса бесконечно перечислять могу, только вот не знаю, надо оно вам или нет, гости дорогие!

/Дайсукэ/Санма Тсуномару/
По всему было видно, что Дайсукэ ужасно горд за свою деревню и за самого себя как представителя этой деревни. И не удивительно, ведь кому ещё болтливый дровосек мог рассказать про все чудеса деревни Канбоку? Гостей было поразительно мало, что, конечно, не удивляло жителей, но всё же немного и огорчало. Постоянно к ним наведывался лишь ревизор, что б ему пусто было, но не стал бы Дайсукэ разговаривать по душам с этакой скотиной? Вот то-то. Старик Хоноки и его незаметный племянник... Как его там? Неважно. В общем, их приход несказанно обрадовал главного дровосека.
- И ефскурсию вам устрою, чего там! - радостно повторил непонятное слово Дайсукэ, довольно глядя на многоречивую реакцию Хоноки.
Однако когда тот начал рассказывать про демонов, дровосек насторожился. Демоны это штука опасная, и шутить с ними не стоило, потому богатырь со всей серьёзностью принял к сведению информацию путешественника. Однако имелись дела и поважнее - нужно было представить гостям Усотске, показать чудо-курицу старухи Суй, дать путешественникам поговорить с горе-монахом Раньюном и, в конце, подразнить Сидзуму, потому что тот всё равно не пустит их к девке. Впрочем, с демонессой этой тоже нужно было разбираться, и Дайсукэ, как главный дровосек, должен был сам приняться за это тяжёлое дело. Ну и Хоноки бы этот помог.
- Ну, девицу эту, Хоки, нам с тобой тогда придётся посмотреть. Уж и не представляю, как мы Сидзуму уговорим! - хохотнул здоровяк. - Ну, уж мы-то для него стараемся... Я, кстати, тоже один способ знаю, которым проверяется, девица демон али нет? Вот и Тетсумаса всё порывался проверить этим способом, что она такое, да вот Сидзума не понял! - улыбаясь, пошловато пошутил Дайсукэ.
- Ну да что ж, - дровосек встал, - можно, значит, уж и идти смотреть наши богатства! Доедайте побыстрей кушанья, а я вас у входа подожду. Охотка свежего воздуха глотнуть! - и вышел из избушки.
Хоноки и Норои, а точнее Кес и Тсуномару, остались одни. Племянник как-то странно поглядел на дядю и неуверенным голосом проговорил:
- Дядя Хоноки?..

/Санма Тсуномару/Дайсукэ/Усотске/
Племянник недоумённо проследил за действиями Хоноки, а потом приглушённым, но несколько возмущённым голосом проговорил, когда тот собрался выходить:
- Кес-сан!.. Да как же так! Эх! - впрочем, ему ничего не оставалось, как только последовать за своим товарищем, что он и сделал.
На выходе, прислонившись к стене, стоял Дайсукэ. Как только Кес вышел на улицу, богатырь к нему торопливо подошёл и, взяв под руку, повёл на площадь. Племянник с некоторой досадой на лице плёлся сзади.
- Сейчас-то, Хоки, я тебя и познакомлю с Усотске! Он тебе всё-всё расскажет! Да и послушать мне охота, как он с чужеземцами кумекать будет! - хохотнул дровосек.
Кес обнаружил, что вели его прямиком к стайке баб, в центре которой величаво сидел сухой мужичонка и лениво потрошил рыбёшек. Дайсукэ с гостем приблизись к знатоку, но тот даже не поднял на них взгляда:
- Эй-ва, Усотске, а мы тут к тебе пришли! Тут, видишь вот, это... - несколько замялся здоровяк. Кажется, он немного опасался этого тщедушного мужчину. - Я вот гостей к тебе привёл. Ты поговори с ними, а то они вот... Ну, необычные, нездешние.
- Ну что ж, можно и потолковать, Дайсукэ... - медленно и небрежно отозвался Усотске. Небритое узкое лицо, полуприкрытые глаза, глубокая прорезь складок на лбу, тёмные, завязанные в недлинную косичку волосы - примерно таков был его портрет.
Богатырь ничего не ответил, а только сделал пару шагов в сторону, внимательно глядя то на Кеса, то на Усотске.
- Ну что, Хоноки-сан, я слушаю тебя, - не поднимая взгляда, проговорил мужчина и назвал Кеса по нынешнему имени.

/Усотске/Дайсукэ/Бабы/
Пока Кес заливался восторженными речами, Усотске так серьёзно, внимательно* глянул на бабок, но вскоре с прежней статью принялся за разделывание рыбы. Под его задом важно, будто сундук с сокровищами, красовалась бочка с накинутой поверх рыболовной сетью. Когда Кес замолчал, мужичок ему просто ответил:
- Юми, - его загорелые руки продолжали без всякой жалости лишать рыбу чешуи, да срезать головы. Вот одна рыбёшка уже полетела в рядом стоящий бочонок. - Река приносит мне знания.
Бабы все замерли, как одна, и смотрели с усмешкой на старика Хоноки, да на его племянника. Одна рискнула вмешаться в их разговор:
- А ты расскажи ему, Усотске, про ту большую рыбу. Ну, помнишь? - бабёнка робко улыбнулась. Она была крупнее своих подруг, выше, толще, а груди так вообще: два свежих колобка.
- Помню, - подтвердил мужичонка, степенно кивнув головой, так и не отрываясь от своего занятия. - Кит, та рыба зовётся.
- Да, про него! Про Кита-саму! - обрадовалась баба.
- Про кита, - ещё одна рыбёшка полетела в бочку, - расскажу, коль интересно будет.
Добродушный же великан Дайсукэ усмехнулся всем этим бабьим шалостям и торопливо отошёл в сторонку, но вскоре с прежним любопытством взглянул на Усотске, да на Хоноки ровно теми же самыми глазами, что и бабы.

* - взглядом Дэвида Блейна, не иначе

/Усотске/Санма Тсуномару/Бабы/Дайсукэ/
Не только бабы воззрились с изумлением на Кеса, когда тот упомянул демона, живущего в деревни, но даже сам Усотске первый раз почтил старца беглым взглядом. Презрительно хмыкнув, местный знаток продолжил своё занятие. Надо отдать ему должное, в разделывании рыбы он не допускал ни одной ошибки, никакая удивительная новость не могла заставить его осечься. Тсуномару тем временем послушно открыл толстенькую такую книжечку в плотном переплёте, всю в разных пятнах, свидетельствующих о не малом числе приключений, в которых пришлось поучаствовать не только старцу со своим племянником, но и самой книге. Тсуномару начал листать страницы в поисках свободного места. Кес мог заметить, что большая часть книги действительно исписана крупным, неряшливым почерком, так что некоторые иероглифы совершенно нельзя было прочесть. Что было на самом деле в книге - оставалось загадкой, либо такую книжицу Тсуномару на самом деле таскал с собой, либо она была частью хенге, но тогда оставалось удивляться, как молодой нин-хантер мог выдумать столько текста в одно мгновение. Племянник остановился на пустой странице, достал такие же замызганные письменные принадлежности (обломанную кисть и чернильницу) и приготовился слушать. Но какой там мог быть рассказ - бабы не отрывали взгляда от Кеса.
- К-какая демонесса? - с испугом воскликнула крупная бабёнка, сложив руки у груди.
- Не вашего ума дело, - буркнул недовольно Дайсукэ, стоявший в сторонке, но бабы, казалось, его и не слышали.

/Бабы/Дайсукэ/Санма Тсуномару/
- Жё-ё-ёлтого! - по инерции, заданной пылкой речью Кеса, прогудели бабы.
- А она мне сразу не понравилась, - заявила решительно та бабёнка, что была крупнее. - Ну-ка проверим, жёлтые ли у неё глаза. Ежели жёлтые, так я её сама придушу тут же. Экая дура: пришла из лесу, негодяйка, и Сидзуме-сану голову морочит. Съест его небось!
- Нельзя такого допустить! - взялась возмущаться вторая дивчина. - Сидзума-сан хороший мужик, а сам на себя не похож, как эта мерзавка пришла!
Казалось, жёлтые глаза или не жёлтые окажутся у той девки - всё равно ничто её уже не спасёт, бабы порвут на части, а только потом вспомнят посмотреть бедной девчушке в глаза.
- Ну, ладно, ладно! Тише, - примирительно отозвался Дайсукэ. - С ентой демоньесей мы сейчас разберёмся... Только вот я хотел вначале Хоноки-сану курицу-то показать, - он улыбнулся простодушно.
- Да какая курица! - возмутились бабы в один голос.
- Не какая, а курица старушки Суй. Не всякую ж курицу я буду Хоноки-сану показывать.
- Да какая курица! Дайсукэ-сан, надо Сидзуму-сана выручать! - голосили бабы.
- Сидзуму-сана надо выручать, - согласился дровосек. - Ну, раз надо, значит, надо. Не будем же мы в самом деле мужика в беде оставлять. Только вы больно-то не орите на него, он же всё-таки эту девку приютил, приласкал, она, может, ему дорога!
Бабы продолжали возмущаться, отталкивая друг-друга, даже чуть не подрались. Дайсукэ взглянул на них укоризненно, почесал затылок, так что аж затрещало, и предложил:
- Ну, идём. Хоноки-сан, вы это, ну, поможете нам? А то ж сейчас бабёнки мои ему всю хату разнесут.
Любопытный и злобный женский род, стоило только Дайсукэ дать команду, окружил один домишко неподалёку, с виду похожий на все остальные.
- Э-эй! Сидзума-сан! Открывай! - доносились оттуда свирепые вопли баб.
То, что дело разгорелось не на шутку, подтвердил и Усотске. Он вдруг оторвал свой зад от бочки, размял тонкие, но крепкие руки, и прямиком направился к дому, вокруг которого уже собрались бабы. Из домиков повылазили и новые рожицы, Кесу ещё не знакомые, все они собирались на шум. У домика Сидзумы, похоже, сошлась вся деревня. Шумно захлопнув книгу и едва слышно вздохнув, Кесов племянничек уставился на наставника. Общего воодушевления он не перенял.

/Девочка/Сидзума/
- Дяденька, дяденька, что происходит? - жалобно проскулил тоненький девичий голосочек.
За спиной Хоноки стояла маленькая, задрипанная девчонка и тянула его за полы одежды. На первый взгляд её внешность могла произвести ужасающее впечатление, и вовсе не потому, что около глаза красовался сине-красный, здоровенький фингал, просто внешность её была в точности такой, какую нарисовала богатая фантазия Нин-хантера после описания Йогири-саном его цели: волосы пепельно-светлые, глаза крупные, пугливые, рост невысокий, перед ним был слабенький, малый ребёнок. Одета она была в лёгкое тряпичное платье, накинутое на нагое тело, доходившее ей впрочем до пят. Волосы грязные, засаленные, лицо милое, но испорчено крупным синяком, да и в выражении лица было что-то не то - какая-то тупость. Рот девочки был приоткрыт, а шея запрокинута так, будто голова её плохо держит.
- Что происходит, дяденька? - плаксиво потребовала ответа девочка, уставившись прямо на Хоноки. Взгляд у неё был какой-то мутный, бесцветные зрачки будто утонули, как в хмеле, в глазницах.
Тем временем события у двери в хату Сидзумы развивались. Вот вход в его лачужку открылся и на пороге показался сам Сидзума. Он был рослым, волосатым парнем с квадратным подбородком и такой же квадратной бородкой. Взгляд у Сидзумы был внушительный: глаза горели как два факела в ночи. Вообще он был, можно сказать, даже красивым - и стройный и сильный и цело всё. Приодеть его, да постричь - и можно было бы рисовать картину вымышленного императора.
- Это кто такое устроил у моей хаты? - почти спокойно спросил он.
Мгновенно все замолчали, а вокруг Дайсукэ, успевшего подойти к этому времени, образовалось солидное пространство, выделяющее его из толпы.
- Да вот тут, брат, ты уж не серчай, говорят, ведьму ты из леса притащил. Или демоньессю, как её.
Стоило сказать старосте слово про ведьму, как тут же снова поднялся гул, все готовы были перекричать друг-друга, пытаясь объяснить Сидзуме, какая опасность тому угрожает. Казалось, в деревне эта тема обсуждалась по крайней мере всю неделю загодя: все хорошо знали и про ведьму и про жёлтые глаза, да вообще про всё (хотя выползли из своих домов, кажется, минуту назад - не больше).

/Девочка/Грозный Тетсумаса/Сидзума/Дайсукэ/
Присев, Кес поравнялся ростом с девчушкой.
- Н-нет, - помотала головой она, и маленькая капля слюнки вырвалась из её рта, попав на лицо Хоноки. В ответ на движение старика, девочка только побултыхала рукой в воздухе, но браться за руку незнакомца не стала.
- Тащи сюда девку, - прозвучал знакомый голос. Это грозный Тетсумаса выступил из толпы, да выпятил грудь, протаранив взглядом Сидзуму. - А то уж смотри, так и так твою девку вытащим. Только уж лучше так, а не так, иначе ходить тебе битым сегодня, - сам Тетсумаса, кстати говоря, битым уже был, о чём громогласно свидетельствовал здоровенный синяк на макушке.
- Кто это придумал? - прошипел Сидзума. Кулаки его напряглись, рожа побагровела. - Пальцом указуйте: кто это придумал?! - грозным взглядом, будто через бойницы военного корабля, он обводил толпу, не жалея даже женщин и детей!
- Ты не серчай, Сидзума, сказано же тебе, - Дайсукэ сложил руки крестом. - Девку твою посмотрим - и усё делов. Дай хоть я посмотрю твою демоньессю. Мне ж только узнать - жёлтые у неё глаза аль нет. Ну, а если уж жёлтые... - староста медленно почесал репу, не договорив.
- Ты, может того, сам помнишь, какие глаза-то у девки? - спросила одна баба, что была постарше других.
- Не помню, - злобно огрызнулся Сидзума.
Новая знакомая Кеса ни разу не оглянулась на галдевших у дверей людей. Только Хоноки интересовал её.
- Дя-ядечка, - вновь жалобно застонала она. - Дядечка, зачем вы хотите убить тётечку? Пожалейте её, она хоро-ошая. А голая она от того, что из лесу вышла - ди-икая. А глаза у тётечки жёлтые. Пожалейте тётечку! Не убивайте, пожалуйста! - несмотря на экспрессивную речь сама оборванка продолжала пребывать в том же полусонном состоянии.

/Девочка/Демонесса/
Девчушка снова отрицательно помотала головой:
- Нет, она меня не околдовывала, - взгляд её переместился куда-то выше головы Кеса. Оглянись - там никого не было, просто вид у девчонки был не от мира сего. - Она не умеет околдовывать. И я не знаю, о чём вы, дядечка, да только не умеет она всего того, что вы говорите. А её сейчас обидят, побьют. Дядечка, скажите, что ошиблись вы, что не жёлтые глаза у вашей демонессы. Ведь не за что наказываете тётечку, невиноватая она. Пожалейте тётечку!
- Вот она! Вот она! - прокатился шёпот по толпе.
Из-за плеча Сидзумы выглянула женская головёнка. Заспанная, дородная девица стояла позади хозяина хаты. Просторная рубаха не могла скрыть её крупных, сильных грудей, которые оттягивали одежду на себя, вычерчивая острые сосцы. Тёмная, неопрятная, как чучело, она смотрела непонимающим взглядом на толпу.
- Ааа? - с вопросительной интонацией прогудела девица.

/Тетсумаса/Сидзума/Лупоглазый/Девочка/
- А ну-ка давай волочи её сюда! - раздался вопль из толпы. Это кричал уже старый, но крепкий мужичина. Солнце играло на его блестящей лысой голове.
- Давай уж по-хорошему, - предложил Тетсумаса хозяину хаты. - Выводи девицу, а там мы уж посмотрим. Если чиста твоя деваха, то, хрен с тобой, отпустим её.
- Я ж вас! - Сидзума побагровел весь, могучий кулаки затряслись от напряжения. Он повелительным жестом отодвинул девицу подальше в дом, а сам выступил вперёд. - Ну, кто тут хочет мою Каваюшку позыркать?! Иди сюда, без луполок оставлю.
- А пусть дед идёт, - неожиданно родилась идея в толпе. - Пусть этот, который демонесс ведует, пусть он и идёт. Пускай проверяет, - эти слова были повторены всеми несколько раз, в общем, люди сошлись на одном мнении. - Иди, Хоноки-сан, - улыбающиеся беспощадные лица обратились к старику, который в это время склонился над оборванкой.
Из толпы выделился мужичок. Он был одет в грязное, потёртое кимоно, служившее ему тем не менее хорошей одёжкой, ведь на нём не было ни одной дыры - видать, из толстых тряпок сшили. Пострижен мужик был так коротко, что на первый взгляд казалось, будто он тоже лысый. На лице выделялись или даже, вернее сказать, выступали шары глазных яблок. Несмотря на глаза навыкате, мину подошедший состроил серьёзную.
- Отойди, погуляй, - обратился он к девчонке. - Пусть, - тут он запнулся, подбирая слова, - п-почтенный старик посмотрит, что там с этой демонессой.
Девочка не отошла, но на неё никто уже не обращал внимания, даже тот мужик с глазами навыкате смотрел теперь только на Хоноки.

/Санма Тсуномару/Сидзума/Демонесса/Дайсукэ/
Санма, до этого мечущийся между тем, за чем ему следить: за событиями, разворачивающимися у дверей или за разговором Кеса - выказал честное, не испорченное уловками шиноби, удивление, услышав слова своего напарника.
- Иди, паренёк, иди. Иди, Норои-сан, - дружелюбно напутствовала его толпа.
Молодой воин, скрывающийся под обличием сиплого мальчугана, хорошо так призадумался. Замерев, он смотрел прямо в глаза Кеса.
- Ну, давай, что ж ты? Иди, - продолжала настаивать толпа.
Наконец, опомнившись и вернув себе уверенность, Тсуномару с пониманием кивнул, и развернулся к дверям. Набрав в грудь побольше воздуха, он пошёл прямо к Сидзуме и девице, которую тот называл Каваюшкой.
- Подумай, - выставив руку вперёд, обратился богатырь к хрупкому Норои, - что страшнее: задавят тебя они, или я порву на две краюхи?
- Что вы? Что вы? - испуганно залебезил мальчишка. - Что я могу сделать? Я ведь маленький больной мальчик. Я не причиню никакого вреда!
- Думай, когда будешь говорить, сопляк, - предупредил его Сидзума.
Норои, весь трясясь от страха (тут-то к Тсуномару вернулись навыки шиноби) прошёл мимо гневного Сидзумы, и тот не стал его задерживать.
- М? - издав тоненький гудок, Каваюшка с интересом воззрилась на парнишку.
Тсуномару для начала внимательно посмотрел ей в глаза, а затем, протягивая руку, робко спросил:
- Можно мне потрогать ваше плечо, Каваюшка-сан?
- Я тебе дам!.. - огрызнулся Сидзума, смотревший на парня с выразительностью не меньшей, чем дровосек, подняв топор, смотрит на полено.
- Пожалуйста! - взмолился Тсуномару. - Иначе я не смогу определить.
- Зато я смогу тебя определить!
- Слы-ышь! - раздался из толпы знакомый голос. Это Дайсукэ взялся держать речь. - Сидзума, что ты на паренька взъелся-то! Посмотрит и нормально все. Так это уже и так видно, что не демоньесся деваха-то твоя. Он это сейчас подтвердит, вот увидишь.
- Смотри у меня! - мрачно буркнул Сидзума, обращаясь к мальчишке, но возражать больше не стал.
Норои аккуратно взялся за ручку девицы и дотронулся ей до плеча. Каваюшка громко сказала "ой". Что за такой мудрёный жест делал этот ведун демонов, жители деревни знать не могли, но Тсуномару действительно не дурачился. Кесу было знакомо это движение - юноша проверял, не применяет ли хенге стоящий перед ним человек. Ничего не произошло: либо Каваюшка была мастером хенге, смогшим выдержать даже тщательную проверку, либо она хенге не применяла - одно из двух.